Входит он на широкий двор, в ворота широкие растворенные;
дорога пошла из белого мрамора, а по сторонам бьют фонтаны
воды, высокие, большие и малые. Входит он во дворец по
лестнице, устланной кармазинным(7) сукном, со перилами
позолоченными; вошел в горницу -- нет никого; в другую, в
третью -- нет никого; в пятую, десятую -- нет никого; а
убранство везде царское, неслыханное и невиданное: золото,
серебро, хрустали восточные, кость слоновая и мамонтовая.
Дивится честной купец такому богатству несказанному, а
вдвое того, что хозяина нет; не только хозяина, и прислуги нет;
а музыка играет не смолкаючи; и подумал он в те поры про себя:
"Все хорошо, да есть нечего" -- и вырос перед ним стол,
убранный-разубранный: в посуде золотой да серебряной яства(8)
стоят сахарные, и вина заморские, и питья медвяные. Сел он за
стол без сумления(9), напился, наелся досыта, потому что не ел
сутки целые; кушанье такое, что и сказать нельзя, -- того и
гляди, что язык проглотишь, а он, по лесам и пескам ходючи,
крепко проголодался; встал он из-за стола, а поклониться некому
и сказать спасибо за хлеб за соль некому. Не успел он встать да
оглянуться, а стола с кушаньем как не бывало, а музыка играет
не умолкаючи.
Дивуется честной купец такому чуду чудному и такому диву
дивному, и ходит он по палатам изукрашенным да любуется, а сам
думает: "Хорошо бы теперь соснуть да всхрапнуть" -- и видит,
стоит перед ним кровать резная, из чистого золота, на ножках
хрустальных, с пологом серебряным, с бахромою и кистями
жемчужными; пуховик на ней как гора лежит, пуху мягкого,
лебяжьего.
Дивится купец такому чуду новому, новому и чудному;
ложится он на высокую кровать, задергивает полог серебряный и
видит, что он тонок и мягок, будто шелковый. Стало в палате
темно, ровно в сумерки, и музыка играет будто издали, и подумал
он: "Ах, кабы мне дочерей хоть во сне увидать!" -- и заснул в
ту же минуточку.
Просыпается купец, а солнце уже взошло выше дерева
стоячего. Проснулся купец, а вдруг опомниться не может: всю
ночь видел он во сне дочерей своих любезных, хороших и
пригожих, и видел он дочерей своих старших: старшую и середнюю,
что они веселым-веселехоньки, а печальна одна дочь меньшая,
любимая; что у старшей и середней дочери есть женихи богатые и
что сбираются они выйти замуж, не дождавшись его благословения
отцовского; меньшая же дочь любимая, красавица писаная, о
женихах и слышать не хочет, покуда не воротится ее родимый
батюшка. И стало у него на душе и радостно и не радостно.
Встал он со кровати высокой, платье ему все приготовлено,
и фонтан воды бьет в чашу хрустальную; он одевается, умывается
и уж новому, чуду не дивуется: чай и кофей на столе стоят, и
при них закуска сахарная. Помолившись богу, он накушался, и
стал он опять по палатам ходить, чтоб опять на них полюбоватися
при свете солнышка красного. Все показалось ему лучше
вчерашнего. Вот видит он в окна растворенные, что кругом дворца
разведены сады диковинные, плодовитые и цветы цветут красоты
неописанной. Захотелось ему по тем садам прогулятися.
Сходит он по другой лестнице из мрамора зеленого, из
малахита медного, с перилами позолоченными, сходит прямо в
зелены сады. Гуляет он и любуется: на деревьях висят плоды
спелые, румяные, сами в рот так и просятся, инда, глядя на них,
слюнки текут; цветы цветут распрекрасные, Махровые, пахучие,
всякими красками расписанные; птицы летают невиданные: словно
по бархату зеленому и пунцовому золотом и серебром выложенные,
песни поют райские; фонтаны воды бьют высокие, инда глядеть на
их вышину -- голова запрокидывается; и бегут и шумят ключи
родниковые по колодам хрустальным.
Ходит честной купец, дивуется; на все такие диковинки
глаза у него разбежалися, и не знает он, на что смотреть и кого
слушать. Ходил он так много ли, мало ли времени -- неведомо:
скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. И вдруг видит
он, на пригорочке зеленом цветет цветок цвету алого, красоты
невиданной и неслыханной, что ни в сказке сказать, ни пером
написать. У честного купца дух занимается; подходит он ко тому
цветку; запах от цветка по всему саду ровно струя бежит;
затряслись и руки и ноги у купца, и возговорил он голосом
радостным:
"Вот аленький цветочек, какого нет краше ни белом свете, о
каком просила меня дочь меньшая, любимая".
И, проговорив таковы слова, он подошел и сорвал аленький
цветочек. В ту же минуту, безо всяких туч, блеснула молния и
ударил гром, инда земля зашаталася под ногами, -- и вырос, как
будто из земли, перед купцом зверь не зверь, человек не
человек, а так какое-то чудище, страшное и мохнатое, и заревел
он голосом диким:
"Что ты сделал? Как ты посмел сорвать в моем саду мой
заповедный, любимый цветок? Я хранил его паче зеницы ока(10)
моего и всякий день утешался, на него глядючи, а ты лишил меня
всей утехи в моей жизни. Я хозяин дворца и сада, я принял тебя,
как дорогого гостя и званого, накормил, напоил и спать уложил,
а ты эдак-то заплатил за мое добро? Знай же свою участь
горькую: умереть тебе за свою вину смертью безвременною!.."
И несчетное число голосов диких со всех сторон завопило:
"Умереть тебе смертью безвременною!"
У честного купца от страха зуб на зуб не приходил, он
оглянулся кругом и видит, что со всех сторон, из-под каждого
дерева и кустика, из воды, из земли лезет к нему сила нечистая
и несметная, все страшилища безобразные. Он упал на колени
перед набольшим хозяином, чудищем мохнатым, и возговорил
голосом жалобным:
"Ох ты той еси, господин честной, зверь лесной, чудо
морское: как взвеличать тебя -- не знаю, не ведаю! Не погуби ты
души моей христианской за мою продерзость безвинную, не прикажи
меня рубить и казнить, прикажи слово вымолвить. А есть у меня
три дочери, три дочери красавицы, хорошие и пригожие; обещал я
им по гостинцу привезть: старшей дочери -- самоцветный венец,
средней дочери -- тувалет хрустальный, а меньшой дочери --
аленький цветочек, какого бы не было краше на белом свете.
Старшим дочерям гостинцы я сыскал, а меньшой дочери гостинца
отыскать не мог; увидел я такой гостинец у тебя в саду --
аленький цветочек, какого краше нет на белом свете, и подумал
я, что такому хозяину, богатому-богатому, славному и могучему,
не будет жалко цветочка аленького, о каком просила моя меньшая
дочь, любимая. Каюсь я в своей вине перед твоим величеством. Ты
прости мне, неразумному и глупому, отпусти меня к моим дочерям
родимым и подари мне цветочек аленький для гостинца моей
меньшой, любимой дочери. Заплачу я тебе казны золотой, что
потребуешь".
Раздался по лесу хохот, словно гром загремел, и возговорит
купцу зверь лесной, чудо морское: