И стало ей жалкой совестно, и совладала она со своим
страхом великим и с своим сердцем робким девичьим, и заговорила
она голосом твердым:
"Нет, не бойся ничего, мой господин добрый и ласковый, не
испугаюсь я больше твоего вида страшного, не разлучусь я с
тобой, не забуду твоих милостей; покажись мне теперь же в своем
виде давешнем; я только впервые испугалася".
Показался ей лесной зверь, чудо морское, в своем виде
страшном, противном, безобразном, только близко подойти к ней
не осмелился, сколько она ни звала его; гуляли они до ночи
темной и вели беседы прежние, ласковые и разумные, и не чуяла
никакого страха молодая дочь купецкая, красавица писаная. На
другой день увидала она зверя лесного, чудо морское, при свете
солнышка красного, и хотя сначала, разглядя его, испугалася, а
виду не показала, и скоро страх ее совсем прошел. Тут пошли у
них беседы пуще прежнего: день-деньской, почитай, не
разлучалися, за обедом и ужином яствами сахарными насыщалися,
питьями медвяными прохлаждалися, гуляли по зеленым садам, без
коней каталися по темным лесам.
И прошло тому немало времени: скоро сказка сказывается, не
скоро дело делается. Вот однажды и привиделось во сне молодой
купецкой дочери, красавице писаной, что батюшка ее нездоров
лежит; и напала на нее тоска неусыпная, и увидал ее в той тоске
и слезах зверь лесной, чудо морское, и сильно закручинился и
стал спрашивать: отчего она во тоске, во слезах? Рассказала она
ему свой недобрый сон и стала просить у него позволения
повидать своего батюшку родимого и сестриц своих любезных. И
возговорит к ней зверь лесной, чудо морское:
"И зачем тебе мое позволенье? Золот перстень мой у тебя
лежит, надень его на правый мизинец и очутишься в дому у
батюшки родимого. Оставайся у него, пока не соскучишься, а и
только я скажу тебе: коли ты ровно через три дня и три ночи не
воротишься, то не будет меня на белом свете, и умру я тою же
минутою, по той причине, что люблю тебя больше, чем самого
себя, и жить без тебя не могу".
Стала она заверять словами заветными и клятвами, что ровно
за час до трех дней и трех ночей воротится во палаты его
высокие. Простилась она с хозяином своим ласковым и милостивым,
надела на правый мизинец золот перстень и очутилась на широком
дворе честного купца, своего батюшки родимого. Идет она на
высокое крыльцо его палат каменных; набежала к ней прислуга и
челядь дворовая, подняли шум и крик; прибежали сестрицы
любезные и, увидевши ее, диву дались красоте ее девичьей и ее
наряду царскому, королевскому; подхватили ее под руки белые и
повели к батюшке родимому; а батюшка нездоров. лежал, нездоров
и нерадостен, день и ночь ее вспоминаючи, горючими слезами
обливаючись; и не вспомнился он от радости, увидавши свою дочь
милую, хорошую, пригожую, меньшую, любимую, и дивился он
красоте ее девичьей, ее наряду царскому, королевскому.
Долго они целовалися, миловалися, ласковыми речами
утешалися. Рассказала она своему батюшке родимому и своим
сестрам старшим, любезным, про свое житье-бытье у зверя
лесного, чуда морского, все от слова до слова, никакой крохи не
скрываючи. И возвеселился честной купец ее житью богатому,
царскому, королевскому, и дивился, как она привыкла смотреть на
своего хозяина страшного и не боится зверя лесного, чуда
морского; сам он, об нем вспоминаючи, дрожкой дрожал. Сестрам
же старшим, cлушая про богатства несметные меньшой сестры и про
власть ее царскую над своим господином, словно над рабом своим,
инда завистно стало.
День проходит, как единый час, другой день проходит, как
минуточка, а на третий день стали уговаривать меньшую сестру
сестры старшие, чтоб не ворочалась она к зверю лесному, чуду
морскому. "Пусть-де околеет, туда и дорога ему..." И
прогневалась на сестер старших дорогая гостья, меньшая сестра,
и сказала им таковы слова:
"Если я моему господину доброму и ласковому за все его
милости и любовь горячую, несказанную заплачу его смертью
лютою, то не буду я стоить того, чтобы мне на белом свете жить,
и стоит меня тогда отдать диким зверям на растерзание".
И отец ее, честной купец, похвалил ее за такие речи
хорошие, и было положено, чтобы до срока ровно за час
воротилась к зверю лесному, чуду морскому, дочь хорошая,
пригожая, меньшая, любимая. А сестрам то в досаду было, и
задумали они дело хитрое, дело хитрое и недоброе; взяли они да
все часы в доме целым часом назад поставили, и не ведал того
честной купец и вся его прислуга верная, челядь дворовая.
И когда пришел настоящий час, стало у молодой купецкой
дочери, красавицы писаной, сердце болеть и щемить, ровно стало
что-нибудь подмывать ее, и смотрит она то и дело на часы
отцовские, аглицкие, немецкие, -- а все равно ей пускаться в
дальний путь. А сестры с ней разговаривают, о том о сем
расспрашивают, позадерживают. Однако сердце ее не вытерпело;
простилась дочь меньшая, любимая, красавица писаная, со честным
купцом, батюшкой родимым, приняла от него благословение
родительское, простилась с сестрами старшими, любезными, со
прислугою верною, челядью дворовою, и, не дождавшись единой
минуточки до часа урочного, надела золот перстень на правый
мизинец и очутилась во дворце белокаменном, во палатах высоких
зверя лесного, чуда морского, и, дивуючись, что он ее не
встречает, закричала она громким голосом:
"Где же ты, мой добрый господин, мой верный друг? Что же
ты меня не встречаешь? Я воротилась раньше срока назначенного
целым часом со минуточкой".
Ни ответа, ни привета не было, тишина стояла мертвая; в
зеленых садах птицы не пели песни райские, не били фонтаны воды
и не шумели ключи родниковые, не играла музыка во палатах
высоких. Дрогнуло сердечко у купецкой дочери, красавицы
писаной, почуяла она нешто недоброе; обежала она палаты высокие
и сады зеленые, звала зычным голосом своего хозяина доброго --
нет нигде ни ответа, ни привета и никакого гласа
послушания(22). Побежала она на пригорок муравчатый, где рос,
красовался ее любимый цветочек аленький, и видит она, что
лесной зверь, чудо морское, лежит на пригорке, обхватив
аленький цветочек своими лапами безобразными. И показалось ей,
что заснул он, ее дожидаючись, и спит теперь крепким сном.
Начала его будить потихоньку дочь купецкая, красавица писаная,
-- он не слышит; принялась будить покрепче, схватила его за
лапу мохнатую -- и видит, что зверь лесной, чудо морское,
бездыханен, мертв лежит...
Помутилися ее очи ясные, подкосилися ноги резвые, пала она
на колени, обняла руками белыми голову своего господина
доброго, голову безобразную и противную, и завопила истошным
голосом:
"Ты встань, пробудись, мой сердечный Друг, я люблю.тебя
как жениха желанного!.."